Я буду неудержима, как магическое заклятье, И когда за мной придут, я исчезну, Я взлечу выше предела, а на что ты способен? Никто не сравнится со мной, Словно пламя............
Сообщение отредактировал airin - Ср, 01.06.2016, 20:28
Нет: рано чувства в нем остыли; Ему наскучил света шум; Красавицы не долго были Предмет его привычных дум; Измены утомить успели; Друзья и дружба надоели, Затем, что не всегда же мог Beef-steaks и стразбургский пирог Шампанской обливать бутылкой И сыпать острые слова, Когда болела голова; И хоть он был повеса пылкой, Но разлюбил он наконец И брань, и саблю, и свинец.
Недуг, которого причину Давно бы отыскать пора, Подобный английскому сплину, Короче: русская хандра Им овладела понемногу; Он застрелиться, слава богу, Попробовать не захотел, Но к жизни вовсе охладел. Как Child-Harold, угрюмый, томный В гостиных появлялся он; Ни сплетни света, ни бостон, Ни милый взгляд, ни вздох нескромный, Ничто не трогало его, Не замечал он ничего.
Стихи Светланы Корнеевой ( Angel Of Dead ) Ночь Твой горячечный бред превращается в хрип, и никто не поймёт бессистемных молитв, и не вжаться ни в чью твёрдо-тёплую грудь.
Ты твердишь, что пройдёт, как-нибудь, где-нибудь, эта мёртвая ночь в бесконечность длиной. Зло скользит по губам: «Да за что же со мной?», и, ломаясь, горя, рвёт беззвучную тьму «почему, почему, почему, по-че-му».
Ночь приносит с собой гулкий отзвук мольбы и тобою проигранной долгой борьбы. Ты кусаешь губу, полосуешь ладонь, и твой сорванный вздох ловит призрачным ртом кто-то рядом с тобой. Ты не можешь дышать. Между тьмой и тобой — только плед и кровать.
Ты не то чтобы пуст, просто где-то в груди зарождается вопль: «Отпусти, отпусти!», просто вверх, на плечо, залезает рука, и ты рад бы спастись, только знать б ещё, как, и ты рад бы сбежать, но припаян к стене, и чужие глаза, затерявшись во тьме, ловят бешеный взгляд, принуждая сидеть.
Ночь приносит с собой каждочасную смерть.
Ночь приносит с собой кандалы пустоты. Ты уверен, что ты — это всё ещё ты?
Рот ладонью зажми, слёзы злости сотри, и пускай горький крик умирает внутри, и пускай там, внутри, он болит и гниёт. Он тебя не спасёт, знаешь сам наперёд. Ничего не спасёт от белеющих рук, образующих свой беспорядочный круг над твоей головой, у запястий и плеч. Слишком поздно просить, чтобы смог уберечь слепоглухонемой тебя предавший Бог от чужих хладных рук, ледяных языков, от дробящего мозг «ну, иди же, иди», от тугого комка зла и боли в груди, от себя самого, от своих мертвецов, и от эха их мёртвых пустых голосов.
Из зияющей тьмы вылезает рука, кто-то тихо шипит: «Не валяй дурака, ну, куда ты пойдёшь, ну, куда убежишь? Ну, давай же, пошли в твою новую жизнь».
Шёпот рвётся во рту и дробится в груди. Впереди — коридор, темнота, впереди — только мрак, и ты вдруг отвечаешь: «Вперёд». Похороненный крик в горле комом встаёт, и бушует внутри, рёбра плавя, огонь.
Ты сжимаешь в руке ледяную ладонь.
-------------
Кошмар От снов не спрячешься под кроватью, не оградишься бетоном стен. Они приходят — и цедят «Хватит!», как кровь вампиры, глотают «Хватит!». И ни-че-го не дают взамен.
Ты можешь вымолить дни отсрочки — горячий кофе, уют, покой. Но, сам же знаешь, что кляксу точки [садистом созданной синей точки] сам нарисуешь своей рукой. Тогда Кошмар — осторожный ящер — вкрадётся в мысли, слова и мозг, сотрёт границы меж настоящим [тем, что считаешь ты настоящим], совьёт гнездо из твоих волос, паучьи пальцы вонзит в ладони, марионеткой тебя распяв.
Чужие губы прошепчут: «Больно?», почти заботясь, прошепчут: «Больно?», чужие руки — почти удав — обхватят рёбра, скользнут под кожу, вопьются когти иглой в кадык.
Ты, задыхаясь, проглотишь «Боже», своё беспомощно-злое «Боже» — скорей постскриптум. Уже не крик.
Кошмар вопьётся шипами в руки и осторожно прорежет вдоль. Теперь пытайся сбежать от звука [а человек не быстрее звука], теперь пытайся вернуть контроль, не поскользнуться, не оступиться, не испугаться, не рухнуть вниз.
Кошмар впивается в спину спицей, огромной и очень острой спицей, и томно шепчет: «Ну, оглянись».
Вокруг — деревья, лесные клетки, и ты почти что попал в их плен. Ты, задыхаясь, хватаешь ветки, дрожа от страха, хватаешь ветки, впускаешь в кожу заместо вен, чтоб кровь твоя превратилась в воду, чтоб не учуяли средь стволов.
Кошмар лениво шипит: «Свобода!», с глухим презреньем шипит: «Свобода! А ты уверен, что ты готов?»; Кошмар мурлычет, смеётся колко, как будто может смеяться бред. В твоих ладонях дрожат иголки, с руками сросшиеся иголки, и ты кричишь бесконтрольно: «Нет!», и ты вопишь, и не держат ноги, и где-то в рёбрах — неровный ритм.
Ты и Кошмар посреди дороги. Пустынной, пыльной, пустой дороги.
Считай, что это — твой личный Рим.
Кошмар хохочет и скалит морду. Ты держишь пламя в своих руках.
Кошмар ликует: «Спали всё к чёрту, давай, кидай и пали всё к чёрту!» и добавляет чуть тише: «В прах».
Заклеен страх под кривым оскалом, под кожей высечена печаль. «Ты хочешь, чтобы меня не стало, чтоб насовсем, навсегда не стало. Конечно, хочешь, а знаешь… жаль».
Он не похож на чужие Страхи — куда привычнее и родней, тебе придумана эта плаха, тебе подарена эта плаха. Ты привыкаешь быть верным ей.
Ты можешь бросить огонь под ноги, чтоб пламя взвилось до облаков, чтоб гарью выело и дорогу [создать-то можно ещё дорогу], и всё, что ты полюбить готов. Такая мука здесь очень к месту: в душе лелеять свой эшафот, не находя в себе сил и средства [едва ли нужного, в общем, средства], чтоб, наконец, выбирать исход. Такая мука — большая роскошь, и эта роскошь тебе к лицу.
Кошмар шипит напряжённо: «Хочешь? Не медли, чёрт побери, раз хочешь!»; он так упорно ведёт к концу, что ты теряешься, пламя в пальцах дрожит и бьётся, как сотня птиц. «Скажи, ты знаешь, как расставаться? Я научу тебя расставаться».
Кошмар — слиянье всех тел и лиц, какие ты на себя примерил; ты дал ему все любовь и тьму.
Кого винить, раз твоё творенье, твоё единственное творенье подобно дьяволу самому?
«Реши!» — не просьба, приказ: убийцы так просят вынести приговор. Твой голос в сборище нот дробится, в одно огромное «Я…» дробится, дробится пламя в цветной фарфор, железо сердца дробится в скрепки.
Кошмар подвластен твоим шагам.
…Ты обнимаешь его так крепко, так больно, горько, тепло и крепко, что он без слов понимает сам.
браво)) особенно по мечам, просто отлично) :first: особенно в Таро Луди Лескот карта пронзительная.. надо поработать с этой колодой, вы подали отличную мысль...
Сообщение отредактировал airin - Пн, 13.06.2016, 10:07
как увидела эту КОЛЕСНИЦУ- так это просто ТАНК.. прущий напролом, к цели, УВЕРЕННО и безэмоционально...Он визуально- неповоротливый, но.. это обманичивое впечатление))) B)
Сообщение отредактировал airin - Вт, 09.08.2016, 19:13
А мир - это шарик, что выпустил мальчик из рук, воздушный, смешной, беспокойный игрушечный сон. Ты так ничего и не понял, мой огненный друг, ты так и не знаешь, как можно дышать в унисон. Молчание - золото, если умеешь молчать. Терпение - битва, в которой нельзя без побед. И дверь открывается не поворотом ключа, а тем, кто навстречу её открывает тебе. Ты так ничего и не понял, касаясь людей. Мы все Его дети, и Он не желает нам зла. Есть воздух, которым всегда наполняется день. А после огня остаётся всего лишь зола. (Кот Басе)
Сообщение отредактировал alex75 - Чт, 01.09.2016, 14:16
Я пятнадцать лет сторожу обрыв и сижу у пропасти на краю. Реки юга приносят нам мёртвых рыб, есть ли смысл идти на юг? Я всегда считал, что слова пусты, прогонял болтающих суету. Но за эту ночь я успел остыть, мне нельзя оставаться тут. Я смотрел на дно, и лежал на дне, и держался дна из последних сил, но рыбак небесный пришёл ко мне, и о важном меня спросил. Я соврал ему, что сижу в ночи, охраняю реку, обрыв, тропу. В мёртвой рыбе каждого ждут ключи. В добрый путь. (Кот Басе)
Слишком яростно, слишком ясно начинаешь по ней скучать. Неслучайная сопричастность обостряется по ночам. Мысли множатся на виденья, поворачиваются вспять. Продолжение совпадений, не дающих спокойно спать. Это карма. Духовный голод по запретности общих тем. Ночь за ночью огромный город перемешивает людей. Люди встретились. Стрелки встали. Не смотри туда, не смотри. Там змея начинает танец, поднимается изнутри, позвоночник послушной флейтой отвечает на этот зов… Слишком жаркое нынче лето. Время – спицами в колесо. Слишком яростно, слишком ясно. Ты услышан – считай, спасен. Неслучайная сопричастность, как всегда, объясняет все.
Просветление – лишь сноровка вырываться из круга дней. Бодхисаттва, татуировкой проступающий на спине. (Кот Басе)
Затишье перед бурей Я достигла дома, сокрытого ночью
Я увидела свет,я тихо постучала.. Вошла, внутри сидела женщина за прялкой..
"Что привело тебя сюда, дитя"? - спросила она "Разве ты не знаешь, что наша Госпожа крепко хранит свои секреты?"
-Это моя жизнь, от которой я бегу, Это моя судьба, от которой я прячусь.. О, будет ли Богиня говорить со мной?
Ее пути мне неясны,я должна знать ее тайны.. О, станет ли Матерь смотреть в мою душу?
"Почему бы тебе не отдохнуть, дитя", - сказала она. "Я спрошу у нее совета и разбужу тебя, когда придет время"..)
Всю ночь за прялкой она напевала древнюю мелодию и к утру работа была готова..
В отдалении я услыхала зов, я пробудилась и в одной руке я держала веретено А в другой я держала свою новую жизнь, Богиня была на моей стороне и ее благословение было со мной..
Сообщение отредактировал airin - Сб, 15.10.2016, 19:03
По-крайней мере я эту песню и клип вижу именно так, а вы? :)
Этот стиль написания увлекает.
